ДОХА, ArabiToday
Положительные сигналы, указывающие на готовность России и Сирии выстраивать отношения на новых основаниях после падения режима Башара Асада, следуют один за другим. В последние месяцы наблюдается заметная активизация дипломатических, экономических и военных контактов, сопровождающаяся серией встреч, визитов и обнадеживающих заявлений.
На фоне сообщений об отсрочке Арабо-российского саммита, запланированного на середину текущего месяца, министр иностранных дел России Сергей Лавров в телевизионном интервью в прошлый четверг заявил, что Москва поддерживает территориальную целостность Сирии, однако предупредил о серьезных рисках, связанных с возможными сепаратистскими тенденциями.
«Если попытки сирийских курдов добиться автономии или отделения приведут к конкретным результатам, курдская проблема может вспыхнуть во всех других странах региона, и это создаст крайне серьезные угрозы», — подчеркнул Лавров.
Одновременно Дамаск объявил, что президент Сирии Ахмед аш-Шараа встретится с президентом России Владимиром Путиным в Москве сегодня. Это будет первый визит нового сирийского лидера в Россию после свержения Асада 8 декабря 2024 года.
Лавров добавил, что «все страны, обладающие влиянием на ситуацию в Сирии — будь то Дамаск или различные этнические, конфессиональные и политические группы в других частях страны, — должны понимать, что сохранение единства Сирии отвечает их собственным интересам».
Министр отметил, что Москва сохраняла «неоппортунистические отношения дружбы» с Сирией и именно поэтому пригласила президента Ахмеда аш-Шараа посетить Москву. Он напомнил о значительной роли России (в том числе в советский период) в подготовке сирийских кадров и укреплении оборонного потенциала страны, подчеркнув необходимость «продолжения этих инициатив с учетом новых реалий».
Военные базы и присутствие России в Сирии
По словам Лаврова, президент Владимир Путин «неоднократно заявлял, что Россия покинет Сирию, если сирийское руководство этого пожелает. Однако, судя по всему, и Сирия, и ряд других стран региона заинтересованы в нашем присутствии».
Глава МИД добавил, что Москва намерена «пересмотреть функции своих военных баз в Сирии». По его словам, они должны выполнять не только военные задачи, но и играть роль «гуманитарных центров».
«Наша цель — создать в порту и аэропорту центры для облегчения доставки гуманитарной помощи. Это принесет пользу не только сирийцам, но и их соседям, а также многим другим странам», — заявил Лавров.
Попытка Москвы снять с себя ответственность
В своем интервью Лавров попытался минимизировать ответственность России за ухудшение ситуации в Сирии.«После начала арабской весны мы пришли в Сирию, чтобы помочь властям стабилизировать обстановку. Мы совместно с американцами и рядом стран региона приняли международное решение о восстановлении стабильности. Если бы оно было реализовано, Сирия не оказалась бы в нынешнем положении», — заявил министр.
Новая фаза отношений и ослабление влияния России
Несмотря на позитивные сигналы, свидетельствующие о взаимной готовности к сотрудничеству на основе уважения и общих интересов, закрытие военной и политической страницы российского противостояния сирийской революции само по себе недостаточно для восстановления прежнего уровня отношений.
Кремль стремится сохранить свое влияние в новой политической системе Сирии, удержать военные базы на «теплых морях» и не потерять стратегические позиции в регионе. Однако после падения Асада страна вступила в фазу глубоких геополитических перемен и впервые с 1960-х годов оказалась вне советско-российской орбиты. Влияние Москвы на Ближнем Востоке заметно сократилось не только из-за падения ее ключевого союзника, но и в результате коренных изменений после событий 7 октября 2023 года и краха иранской оси.
Хотя Россия по-прежнему хочет играть активную роль в будущем Сирии, ее реальные возможности ограничены. В то же время остается неясным, насколько новое сирийское руководство готово и способно к тесному сотрудничеству с Москвой.
Визиты и заявления сирийских официальных лиц носят преимущественно сигнальный характер, адресованный Вашингтону и Брюсселю: «если Запад будет оказывать давление или откажется участвовать в восстановлении и экономической поддержке, у Дамаска есть альтернативные партнеры».
Путь к вмешательству
Россия восприняла волну «арабской весны» как часть западного проекта «цветных революций». Однако Москва не проявила резкой реакции на события в Тунисе и Египте. Более того, в ливийском вопросе при президенте Дмитрии Медведеве она одобрила резолюцию №1973 Совбеза ООН о введении бесполетной зоны.
В начале сирийского восстания Кремль опасался потерять последнего важного союзника на Ближнем Востоке. Москва расценила попытки свержения Асада как западную геополитическую манипуляцию, направленную на ослабление российского влияния.
В ответ Россия обеспечила Асаду дипломатический «зонтик защиты», оправдывая применение силы против мирных демонстраций, одновременно продолжая призывать к «диалогу и мирному урегулированию».
Возвращение Путина и ужесточение курса
С возвращением Владимира Путина на третий президентский срок весной 2012 года российская политика стала жестче. Москва усилила политическую, экономическую и военную поддержку Асада, оправдывая это «обманом Запада в Ливии».Россия утверждала, что резолюция №1973 была использована Западом для насильственного свержения режима Муаммара Каддафи, что вызвало в Москве страх повторения «ливийского сценария».
Российская дипломатия сыграла ключевую роль в формировании Женевского коммюнике-1 от 30 июня 2012 года, основанного на плане спецпосланника ООН Кофи Аннана. Документ предусматривал создание «переходного правительства с полными полномочиями», выборы и новую конституцию. Москва поддержала этот документ в Совбезе ООН как «ключ к сирийскому урегулированию», однако ее трактовка положений фактически сорвала миссию Аннана и его преемников.
Химическая атака и линия защиты Москвы
После химических атак в Восточной Гуте в 2013 году Россия яростно встала на защиту сирийского режима, отвергнув все обвинения и заблокировав любые меры наказания.
Кремлевская пропаганда представляла все преступления властей как «инсценировки», призванные оправдать внешнее вмешательство и смену режима. В итоге Москва достигла соглашения с администрацией Барака Обамы о вывозе сирийского химического оружия под международным контролем без наказания виновных, что дало Асаду передышку и временно усилило дипломатические позиции России в регионе.
К лету 2015 года режим потерял контроль над большей частью территории, а оппозиция приблизилась к Дамаску. В этих условиях 30 сентября 2015 года Россия начала прямое военное вмешательство. Официальной целью называлась борьба с террористическими организациями. Путин заявлял, что «более двух тысяч россиян и тысячи боевиков из стран Центральной Азии воюют в Сирии на стороне террористов, представляя прямую угрозу национальной безопасности России».
«Эта операция является превентивной мерой для защиты наших интересов. Поддержка Сирии осуществляется в соответствии с российской военной доктриной и нормами международного права» -подчеркнул Путин.
На деле Москва использовала «борьбу с терроризмом» как дипломатический инструмент для восстановления контактов с Западом после аннексии Крыма. Сирийская война также стала испытательным полигоном для российских вооружений: сотни видов нового оружия прошли боевое тестирование. В обмен Асад предоставил России право на постоянное присутствие в военно-морской базе Тартус сроком на 49 лет и расширение авиабазы Хмеймим, которые превратились в ключевые логистические узлы российского присутствия на Ближнем Востоке и в Африке.
Военные успехи и политический провал России
Россия сумела навязать новые реалии на поле боя, но ценой разрушения Алеппо. Совместно с Турцией и Ираном Москва запустила «астанинский процесс», вытеснив женевский формат под эгидой ООН.Однако достигнутые «успехи» не привели к политическому прорыву. Москва не смогла убедить ни режим, ни оппозицию в необходимости компромисса. С 2018 года ей также не удалось склонить Европу и соседние страны к возвращению беженцев и началу восстановления.Даже если намерения России достичь политического решения были искренними, Асад умело уходил от всех обязательств, затягивая переговоры и играя на противоречиях между Москвой и Тегераном.Хотя Россия помогла вернуть режиму частичную международную легитимность, союз Асада с Ираном и рост наркоторговли (каптагон) свели усилия Москвы на нет.
Репутация России в сирийском обществе рухнула: от «борца с терроризмом» до «оккупанта, бомбившего мирных жителей».
По данным Сирийской сети по правам человека (2023), российские силы убили 6969 мирных граждан, 44% из них — женщины и дети; зафиксировано 1251 нападение на гражданскую инфраструктуру (в том числе 224 школы и 209 медицинских учреждений).
Таким образом, заявления Кремля о «стабилизации» обернулись затяжной гуманитарной катастрофой.
Общие интересы и новая реальность
С момента начала сирийского конфликта российские заявления о «защите сирийского государства, а не режима» не убедили большинство сирийцев. Успехи операции «Сдерживание агрессии» стали неожиданностью для Москвы, не сумевшей предотвратить стремительное ослабление своих союзников на земле. Президент Сирии Ахмед аш-Шараа в интервью 12 сентября отметил, что «переход от конфронтации к диалогу с Россией уже начался», подчеркнув позитивную динамику взаимодействия.
Он назвал Россию «одной из важнейших держав мира» и «незаменимым партнером Сирии» как постоянного члена Совбеза ООН.«Наши отношения с Москвой восходят к 1946 году, к моменту независимости Сирии. Эти связи должны развиваться спокойно и рационально», — подчеркнул Шараа. Он отметил, что нынешнее сирийское руководство видит в российском присутствии не зависимость от режима, а проявление «исторических и стратегических интересов». Однако дальнейшее сотрудничество возможно лишь «на новых условиях, в духе взаимной выгоды».
Перспективы и ограничения
Несмотря на прагматичные заявления, обе стороны сталкиваются с серьезными препятствиями:
требования о выдаче военных преступников, укрывающихся в России;
пересмотр и компенсации по военным и экономическим контрактам;
необходимость убедить сирийское общество в моральной допустимости восстановления отношений с государством, чьи войска и наемники совершали массовые преступления.
Вашингтон с времен администрации Дональда Трампа исключает Россию из политического урегулирования, предпочитая координацию с Турцией и Израилем. Неограниченная поддержка США Израиля лишает Москву возможности играть «балансирующую роль» на юге Сирии.
Сирия рассчитывает на поставки новых российских вооружений, но война в Украине делает это малореальным. Россия также избегает раздражать Израиль и не готова передавать Дамаску стратегические системы оружия. Европейские страны, в свою очередь, связывают экономическую помощь Сирии и смягчение санкций с сокращением российского военного присутствия.